Час нетопыря - Страница 37

Во-вторых, к обер-комиссару Пилеру в Майергофе (он лично наблюдал за ходом расследования и собрал уже много фактов, на которые возлагал немалые надежды) явился некий Штумпф, полунемец-полуамериканец. Не обращая внимания на протесты секретарши, Штумпф велел комиссару закрыть обитые войлоком двери.

Откровенно говоря, это была темная и подозрительная личность. Штумпф занимался торговлей оружием, контрабандой спиртного и вербовкой наемников. Но полиции было в свое время строго запрещено вмешиваться в его дела.

— Поговорим откровенно, господин обер-комиссар, — без предисловий заявил Штумпф. — Вы получаете два жалованья: одно — в комиссариате полиции, другое, негласно, — в Ведомстве по охране конституции, в виде ежемесячного пособия и без всяких расписок. Это противоречит закону, потому что, как полицейский чиновник, вы можете сотрудничать с этим ведомством только по службе и без вознаграждения. Огласка этого факта доставит вам массу неприятностей с налоговым управлением и вряд ли поспособствует дальнейшей карьере. Вы, господин обер-комиссар, просто мелкий стяжатель. Для человека с честолюбием это фатально. Но ваши заработки меня не интересуют, особенно если учесть вашу неодолимую тягу к игре на скачках. Ну и знакомые девочки, как мне известно, на вашу скупость не жалуются. У меня конкретное предложение; оно не только избавит вас от неприятностей, но и принесет вам, скажем, десять тысяч марок, которые будут переведены на указанный вами счет. Решение, притом бесповоротное, вы должны принять в течение минуты. Документы, свидетельствующие о вашей двойной жизни, уже лежат в банковском сейфе. Достаточно выслать вашему начальству ключик от сейфа и соответствующее письмо. Здесь у меня чек на десять тысяч марок, а вот сберегательная книжка — можете выбирать. Дело в следующем. Вероятно, через час к вам поступит донесение о таинственном исчезновении Фридриха-Вильгельма Кнаупе, владельца погребальной конторы на Восточной улице…

Пилер заявил, что Кнаупе у него самый важный свидетель. Штумпф на это заметил, что лишь потому он и стоит десять тысяч. Не давая комиссару даже словечка вставить, Штумпф закончил свою речь так:

— Некоторые лица, влияние которых трудно недооценивать, желают, чтобы сообщение об исчезновении Кнаупе осталось какое-то время вашим секретом. Надеюсь, что вашего авторитета будет достаточно, чтобы и ваши подчиненные о нем забыли, если даже что-нибудь до них и дойдет. Трудно ото всех скрыть похищение среди бела дня известного в городе предпринимателя? Согласен, трудно. Разве я говорю, что это легко? Но чтобы спасти свою шкуру, делают вещи и потруднее. Вы спрашиваете, не причинят ли Кнаупе какого-либо вреда? Ах, уверяю вас, нет. Посидит какое-то время на комфортабельной вилле с телевизором, с хорошим баром и всякими удобствами. Ну, превосходно, вижу, что мы поняли друг друга. Чек или вклад? Предпочитаете чек! Пожалуйста. Прощайте, господин обер-комиссар Пилер.

В-третьих, люди Палмера-II, переодетые монтерами «Дженерал телефон энд коммюникейшн компани», произвели несколько не слишком сложных технических операций, в результате которых телефонные разговоры и телетайпные сообщения, поступающие в полицейские комиссариаты Бамбаха и Майергофа, не являлись отныне тайной для резидентуры ЦРУ в Мюнхене.

Завершив эти три операции, Палмер-II направил в Ленгли соответствующий доклад и потребовал дальнейших инструкций.

XIV

Капитан Куно фон Ризенталь провел в Генеральном инспекторате почти два часа, прежде чем смог приступить к выполнению поручений канцлера Лютнера. Хотя на руках у него были специальные полномочия от федерального канцлера и приказ федерального министра обороны, в здании инспектората его посылали с этажа на этаж, из крыла в крыло, возникали все новые препятствия, время шло. Когда Куно добрался в конце концов до начальника канцелярии министра обороны полковника Шляфлера, ему велели подождать в секретариате. Пять минут. Семь. Десять.

Через пятнадцать минут Куно встал с кресла. Это было больше того, что мог вытерпеть потомок фон Ризенталей. Отстранив толстого лейтенанта из числа адъютантов, он резко открыл дверь в кабинет Шляфлера. Начальник канцелярии вел в это время разговор по одному из своих бесчисленных телефонов.

— Капитан, что это за новости? — процедил он сквозь зубы, прикрывая ладонью телефонную трубку. — Разве вам в адъютантской не велели ждать моего вызова?

— Я военный адъютант федерального канцлера Лютнера, — не скрывая злости, заявил фон Ризенталь. — Я выполняю срочное задание государственной важности, и у меня нет времени ждать, пока вы кончите свои разговоры.

Шляфлер положил трубку и посмотрел на рослого капитана таким взглядом, который сорок лет назад превращал взвод вермахта в мешок, полный страха. С высоты своего роста в метр девяносто сантиметров фон Ризенталь ответил полковнику Шляфлеру таким же взглядом. Дуэль произошла в полном безмолвии, и Шляфлеру пришлось признать свое поражение.

— Как ни странно, — сказал Шляфлер, — но я еще помню времена, когда в германской армии молодые офицеры, безотносительно к месту службы, не допускали каких бы то ни было наглых выходок перед лицом высших по рангу офицеров. Начальники пользовались тогда должным уважением…

— Вы имеете в виду Кейтеля или рейхсфюрера Гиммлера? — прервал его фон Ризенталь.

Шляфлер во второй раз закусил губу.

— Не думаю, — ответил он, — что мне стоит с вами спорить насчет истории Германии. А в репертуаре дискотек я ничего не понимаю, молодой человек.