Час нетопыря - Страница 30

Поэтому Ханс-Викинг Фёдлер всю жизнь придерживается только одного принципа: видеть, помнить и молчать. И конечно, извлекать из этого максимальную пользу. Не обязательно для себя одного. Фёдлер не прочь выпить кружку в баварской пивной, послоняться вечером по гамбургскому Репербану, полюбоваться в октябрьское утро излучиной Рейна в горах Шварцвальда. Он чувствует что-то вроде связи с соотечественниками и не собирается от нее отрекаться. Но никогда не допускает, чтобы сентиментальная дымка заволокла его трезвую до цинизма оценку проблем, с которыми он сталкивается. Фёдлер не питает ненависти к другим народам. Ко всем относится одинаково пренебрежительно и судит о них только по данным статистики и по докладам разведки. Не исключая и граждан Федеративной Республики.

Видеть, помнить, молчать. Действительно, Фёдлер знает гораздо больше любого другого политика в ФРГ. Уже в начале своей политической карьеры в маленьком провинциальном городке Нидербрюкен Фёдлер начал создавать собственную сеть информации, чтобы не зависеть от источников, которыми пользовались его собственная партия, земельное и, наконец, федеральное правительство. Он оказывал небольшие услуги тем, кто сообщал ему сплетни, доставлял секретные сведения, шепотом рассказывал о скандалах. Собирал газетные вырезки и официальные биографии, к которым в течение ряда лет прибавлял новые и новые данные. Шифром, который сам изобрел, он вписывал в досье на разных людей любую мелочь, которая могла бы пригодиться. Не бывает политиков, у которых нет слабостей, и таких, которые говорят одну только правду. Не бывает таких, кому нечего скрывать.

Память Фёдлера — невероятная, страшная, фотографическая память — это его самое сильное оружие. Этот человек знает все обо всех, и если даже в этом всеобщем мнении есть преувеличение, то нет сомнений, что страх перед Фёдлером испытывают едва ли не все, кого общественное мнение причисляет к узкому кругу властвующей элиты. Только Фёдлер молчит, и не было случая, чтобы от него исходила какая-нибудь дурная сплетня, если он не был в этом заинтересован.

Поэтому на виднейших политиков Федеративной Республики Фёдлер смотрит совершенно по-другому, нежели пресса, бундестаг или общественное мнение.

Фёдлер, например, не питает никаких иллюзий относительно канцлера Лютнера. У этого холеного барина, который корчит из себя правого социал-демократа, слишком бурное прошлое, чтобы из него вышел такой государственный деятель, который нужен республике. Молодым студентом он принимал участие в разного рода собраниях, организованных радикалами, а будь он еще моложе, наверняка ввязался бы в авантюры, которые Дучке затеял в Западном Берлине. Были у него друзья среди отъявленных коммунистов, одна девица, с которой он спал, вращалась какое-то время в кругу террористов. Потом, в школе офицеров запаса, Лютнер несколько отошел от своих радикальных воззрений, а отбыв военную службу, представлял в своей партии так называемый умеренный центр. Но это в конце концов пустяки. У многих в этой стране запутанная биография. И удивляться тут нечему. Каждый хочет сделать карьеру. Хуже, что Лютнер всерьез исповедует всякого рода идеи. Он считает, что война была бы несчастьем для нации и что надо ее предотвратить даже ценой компромисса. Бесспорно, всякая война — это несчастье. Но у компромиссов есть одна особенность: войну они скорее приближают, чем предотвращают. К тому же Лютнер, кажется, верит в осуществимость своей программы социальных реформ. В справедливое распределение доходов, помощь государства экономически ущемленным и в прочие фигли-мигли, которые только раздражают. Презрение Фёдлера вообще легко заслужить, а уж такого рода сказочки для детей навсегда роняют политика в его глазах.

Вице-канцлер не любит и самого могущественного в Федеративной Республике человека, то есть руководителя Ведомства по охране конституции доктора Отто Пфейфера. Правда, человек это неглупый, не питающий наивных иллюзий и не склонный к слезливой сентиментальности. Да еще превосходный организатор. Но слишком уж долго он руководит своим ведомством. Стал шпионом по своей натуре, а надо быть политиком. Как часто бывает с профессиональными разведчиками, он чересчур проникся правилами своей службы, чтобы подняться на уровень самостоятельного мышления. Он ведет игру ради самой игры, смотрит на мир как на гигантскую арену борьбы между разведками и ничего другого не видит.

Что касается министра обороны Граудера, тут оценка Фёдлера кратка и однозначна: дурак. Сибарит далеко не первой молодости, с птичьими мозгами и со склонностью к комедиантству и риторике. Умственные способности равны нулю. Управляет министерством четыре года и до сих пор представления не имеет о тайной организации. Фёдлер про ее существование, разумеется, знает — трудно не знать, если об этом чирикают даже воробьи на крышах Бад-Годесберга, — и даже сочувствует ее деятельности, конечно до известного предела. Чуточку фанатичного милитаризма, щелканья каблуками и выкрикиваемых гортанным голосом команд — это на пользу любой системе. Сумрачные полковники в роли единственных хранителей патриотизма прямо-таки необходимы как средство против изнеженности народа. Но сам Фёдлер от тайной организации держится подальше. К этим неисправимым солдафонам вице-канцлер относится пренебрежительно из-за их бесплодной тупой болтовни о «израненном германском отечестве» и о необходимости «возмездия». А особенно из-за их планов восстановления единства Германии. Уж кто-кто, а Фёдлер прекрасно знает, что это очередная детская фантазия, которая никому и ни на что не нужна.